Проблема семьи - одна из определяющих в духовных поисках Л. Толстого и, в частности, в романе «Анна Каренина». Заметим, что «мысль семейная» волновала писателя еще в романе-эпопее «Война и мир», но там она была составляющей «мысли народной», потому что события произведения разворачиваются на фоне французско-русской войны 1812 г. Зато в «Анне Карениной» именно тема семьи является тем стержнем, который соединяет всю сюжетную конструкцию произведения от центра к периферии. Даже такие, по сути, эпизодические персонажи, как Сергей Кознишев, важные для раскрытия центральной темы романа - «мысли семейной» (этот персонаж не решается жениться с Варей, поскольку боится, что семейная жизнь повлечет разрушение привычного мира книжных формул, в котором он живет).
Не случайно, начиная уже с первой редакции, главная героиня была замужней женщиной из высшего общества. Причину трагедии Толстой изначально видел именно в Анне, но в процессе работы над романом взгляды автора на героиню и ее мужа несколько меняются. Судьба Анны Карениной изображена как безысходно-трагическая. А Алексей Каренин постепенно приобретает отталкивающих черт и начинает напоминать не человека, а какую-то машину, хотя читатель и сочувствует его горю.
Писатель не только воссоздал жизнь общества, но и изобразил основные «модели» семей, что существовали в нем. Поэтому некоторые критики усматривают в первой фразе романа еще один эпиграф к нему. Можно сказать, что эти слова - афористически выраженная основная мысль произведения: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Для подтверждения этой мысли автор рассказывает о семье Стіви Облонского. Уже в начале произведения подано краткую, но глубокую ее характеристику: «Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет смысла в их сожительстве и что на каждом заезде люди, которые случайно сошлись, больше связаны между собой, чем они, члены семьи и домочадцы Облонских». Для самого Стіви семья - внешняя оболочка, необходимая часть общественного устройства. Показательны его рассуждения о том, что не может же он действительно быть верным своей жене. Он не раскаивался в том, что предал ее, а «только в том, что не умел лучше скрыть это от жены». Однако Облонский не лишен и положительных черт: он «чувствует тяжесть своего положения и уважает жену, детей и себя самого». Когда жена прощает его, Степан Аркадьевич испытывает счастье и радость, его мир снова обрел стабильности. Вероятнее всего, потом все будет так, как и раньше, разве что он, действительно, будет тщательнее скрывать свои увлечения. Очень метко характеризует понимание семьи и отношение к супружеской верности таких людей, как Стива, его сестра Анна в беседе с Долли: «Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это... Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена - это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так».
Семья Карениных представляет другой тип отношений. Долли вспоминает, что, когда она находилась в Петербурге у Карениных, ей не нравился самый дом их; что-то было фальшивое во всем складе их семейного быта». Хотя Каренин - совершенно иной тип человека, чем Стива, их понимание семьи во многом подобное. Для Алексея Александровича Каренина семья - это не тепло семейного очага или доверительные отношения между ее членами, а прежде всего официально узаконенная форма отношений.
Узнав о чувствах Анны и Вронского, Каренин «чувствовал себя бессильным» что-то изменить, «он знал наперед, что все против него и что ему не дадут сделать то, что казалось ему теперь таким природніш и хорошо, а заставят сделать то, что дурно, но им кажется должным». Этот яркий факт подтверждает, что он живет в системе общественных условностей и норм. Нельзя сказать, что это совсем плохо, ведь он по-своему заботился о будущем Анны, Сережи и свое. «Он считал, что для Анны было бы лучше разорвать отношения с Вронским, - пишет Толстой. - Но, если они все считают, что это невозможно, он готов был даже вновь допустить эти сношения, только бы не стыдить детей, не лишиться их и не менять своего положения. Как ни было это дурно, это было все-таки лучше, чем разрыв, при котором она попадала в безвыходное, позорное положение, а он сам лишался всего, что любил». Однако решительная и радикальная Анна настолько непохожа на своего умеренного мужчины, насколько разными являются их представления о жизни. Конечно, при такой разнице между этими людьми, их семья держалась, видимо, на определенном ритуале, внешней видимости, что и Долли почувствовала, для которой смысл жизни - семья и прежде всего дети. Можно сказать, что Каренин, который живет не чувствами, а только умом, - один из «винтиков» государственного механизма. Поэтому семейная драма Анны приобретает более глубокого содержания, ведь речь идет о столкновении живой человеческой души с системой общественных устоев. Личная драма героини приобретает определенного социального «привкуса».
Следовательно, вряд ли семья Карениных крепче и счастливее (она тоже несчастна, но «по-своему»), чем семья Стіви и Долли Облонских. Даже наоборот, ведь семейный корабль Облонских все - таки выдержал жизненный шторм. Возможно, благодаря тому, что их семья держится на материнской самопожертвованию Долли.
Отчаянная попытка Анны и Вронского создать семью заканчивается крахом. Стоит отметить, что Вронский лишен единства и согласования всех интересов, поскольку для него семья и дело - это совершенно разные вещи. Однако такое сочетание всех интересов является характерной чертой любимых героев Толстого, которым он доверяет выражения собственных взглядов на жизнь.
По мнению писателя, для создания крепкой семьи мужчину и женщину, кроме искренней любви, должны связывать еще и общие интересы. Вронский же, хоть и искренне любит Анну, однако открывает ей лишь часть своей души. В таком случае создать счастливую семью невозможно. Для большинства героинь Л. Толстого идеальная семья - это искреннее и общее счастье. Поэтому трагедия Анны Карениной в своей основе является именно семейной, ведь ее идеалом является любовь бескомпромиссное и усеохоплююче. Убедившись, что для нее надежды на такое чувство нет и в то же время не видя смысла в другой жизни, она погибает.
Другой путь для решения подобной ситуации пытается найти в романе Левин. Однако, став счастливым семьянином, он одновременно переживает трагедию, что заставляет его не раз думать о самоубийстве. И только сильный испуг, искреннее переживание за жену и сына, которые попали в грозу, как будто становятся тем толчком, который ярко показал, что семья и судьбы всех ее членов стали смыслом его жизни. Для него, как и для автора романа, строить свою семью - это строить жизнь.
Недаром в конце романа Левин выражает свое главное моральное открытия, суголосне с позицией Льва Толстого: сУсе моя жизнь, независимо от того, что может случиться со мной, имеет несомненный смысл добра, который я властно заключить в него!»
"Мысль семейная" в романе в романе Л. Толстого "Анна Каренина"
План
I. Творческий замысел романа
1. История создания
2. Предшественники работы
II. "Мысль семейная" в романе
1. Взгляды Толстого на семью
2. Развитие темы в романе
III. Значение романа
I . Творческий замысел
1. История создания
Счастлив тот, кто счастлив у себя дома
Л.Н. Толстой
"Анна Каренина" занимала творческую мысль писателя в течение более четырех лет. В процессе художественного воплощения ее первоначальный замысел претерпел коренные изменения. Из романа о "неверной жене", носившего вначале названия "Два брака", "Две четы", "Анна Каренина" превратилась в крупнейший социальный роман, в ярких типичных образах отразивший целую эпоху в жизни России.
Еще в начале 1870 года в творческом сознании Толстого наметился сюжет о замужней женщине "из высшего общества, но потерявшей себя", причем она должна была выглядеть "только жалкой и не виноватой". Многочисленные замыслы и планы, занимавшие тогда писателя, все время отвлекали его от этого сюжета, Лишь после написания "Кавказского пленника", издания "Азбуки" и окончательного решения отказаться продолжать "петровский роман" Толстой вернулся к возникшему три с лишним года назад семейному сюжету.
Из писем явствует, что самому Толстому его новое произведение представлялось начерно оконченным уже весною 1873 года. На деле, однако, работа над романом оказалась куда более длительной. Вводились новые герои, новые эпизоды, события, темы и мотивы. Подвергся переработке и переосмыслению образ заглавной героини, были углублены индивидуальные характеристики других действующих лиц и смещены акценты в авторской их оценке. Это значительно усложнило сюжет и композицию, привело к видоизменению жанровой природы романа. В результате работа растянулась на целое четырехлетие - до середины 1877 года. За это время образовалось двенадцать редакций романа. С января 1875 года было начато печатание "Анны Карениной" в журнале "Русский вестник", а в 1878 году роман вышел отдельным изданием.
Первоначально произведение мыслилось как семейно-бытовой роман. В письме Н. Страхову Толстой говорит, что это - первый его роман такого рода. Утверждение не точно: первым опытом Толстого в жанре семейного романа, как известно, было "Семейное счастье". Главной, основной мыслью, которую Толстой любил и стремился художественно воплотить в своем новом романе, была "мысль семейная". Она возникла и сложилась на ранней стадии создания "Анны Карениной". Этой мыслью определялись тема и содержание романа, взаимоотношения между героями и суть романного конфликта, драматическая напряженность действия, основная линия сюжета и жанровая форма произведения. Окружавшая героев обстановка носила интимно-камерный характер. Предельно узким выглядело социальное пространство романа.
Толстой скоро почувствовал, что в рамках семейного сюжета ему тесно. И, продолжая разработку той же сюжетной ситуации - о "потерявшей себя женщине", Толстой придал повествованию об интимных переживаниях героев глубокий социально-философский смысл, важное злободневно-общественное звучание.
На требования современности Толстой всегда откликался с необычайной чуткостью. В предыдущем романе-эпопее было лишь "тайное присутствие современности"; роман "Анна Каренина" жгуче современен по материалу, проблематике и всей художественной концепции. По мере того как с возрастающей напряженностью развертывается романный сюжет, Толстой "захватывает" и вводит в повествование множество вопросов, которые тревожили и самого автора, и его современников. Это уже не только семейные отношения, но и социальные, и экономические, и гражданские, и вообще человеческие. Все важнейшие стороны и явления современности в их реальной сложности, запутанности и взаимном сцеплении полно и живо отразились в "Анне Карениной". Каждая из тех семей, что изображены в романе, естественно и органично включена в жизнь общества, в движение эпохи: частная жизнь людей выступает в тесной связи с исторической действительностью и в причинной обусловленности ею.
В окончательном виде "Анна Каренина" стала социально-психологическим романом, сохраняющим, однако, все качества и жанровые признаки семейного романа. Будучи произведением многопроблемным, роман "Анна Каренина" приобрел черты современной эпопеи - всеобъемлющего повествования о судьбе народа в целом, о состоянии русского общества в трудный для него, переломный период существования, о будущности страны, нации, России.
Время действия в "Анне Карениной" синхронно времени создания романа. Это - пореформенная эпоха, еще точнее: 70-е годы XIX века с экскурсом в предшествующее десятилетие. Это период сильно поколебленной и "перевернувшейся" русской социальной действительности, когда настал конец патриархальной неподвижности России.
Сущность происшедших и происходивших коренных перемен Толстой выразительно и метко определил словами Константина Левина: "...у нас теперь, когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России...".
Толстовские герои живут и действуют в самом начале этого периода, когда жизнь выдвинула перед ними "все самые сложные и неразрешимые вопросы". Какой ответ будет дан на них, не было сколько-нибудь отчетливого представления ни у самого писателя, ни у его двойника Левина, ни у других героев "Анны Карениной". Тут было много неясного, непонятного и потому тревожного. Виделось зримо одно: все сдвинулось с места, и все находится в движении, в дороге, в пути. И не раз появляющийся в романе образ поезда как бы символизирует историческое движение эпохи. В беге и грохоте поезда - шум, грохот и стремительный бег времени, эпохи. И никто не знал, правильно ли определено направление этого движения, верно ли выбрана станция назначения.
Кризисная, переломная пореформенная эпоха предстает в романе Толстого не только как исторический и социальный фон, на котором выступают графически четко "вычерченные" и богатые реалистическими красками действующие лица, бегут кадры драматического повествования и совершается трагическая развязка основного конфликта, по это - та живая, объективно данная реальность, в которую постоянно погружены герои и которая всюду и везде окружает их. И поскольку все они дышат воздухом своей эпохи и ощущают ее "подземные толчки", на каждом заметен характерный отпечаток "пошатнувшегося" времени - тревога и беспокойство, неуверенность в себе и недоверие к людям, предчувствие возможной катастрофы.
Эпоха отразилась больше в эмоциях героев романа, чем в их сознании. Толстой во всей сложности, полноте и художественной правде воссоздал насыщенную грозовыми зарядами общественную, нравственную и семейно-бытовую атмосферу, которая, то явно и прямо, то чаще всего опосредованно и скрыто, сказывается на душевном состоянии его героев, их субъективном мире, психике и складе мыслей, на общем моральном облике людей. Отсюда интенсивность переживаний и напряженность человеческих страстей, которыми живут наиболее значительные герои "Анны Карениной", их острая реакция - положительная или отрицательная - на происходящее в жизни, запутанность их отношений.
2. Предшественники работы
Литературная деятельность Толстого после "Войны и мира" характеризуется в основном двумя тенденциями: расширением социальности и углублением психологизма. Социальный охват явлений значительно раздвинулся и стал более разнообразным, а психологический анализ человеческой природы углубился. Этот процесс был взаимообусловленным.
Дописывая последние страницы романа-эпопеи, Толстой, несмотря на то, что в продолжение шести с лишним лет работал до изнеможения, ощутил потребность в обращении к новым темам и образам. Уже осенью 1869 года, когда в рукописи "Война и мир" еще не была поставлена последняя точка и шло печатание глав эпилога, у Толстого явилась мысль написать "народный роман". Творческому воображению писателя этот роман в общих очертаниях представлялся как эпическое повествование, основанное на материале, мотивах и образах устного народного творчества, в частности на былинах. Действующими лицами романа Толстой собирался сделать былинных русских богатырей, среди которых в качестве главного героя виделся Илья Муромец, только значительно обновленный и мысленно перенесенный в современность: это - русский интеллигентный человек середины века, широко образованный, хорошо знающий современные философские системы, течения и школы и в то же время тесно связанный с народными истоками жизни.
Однако замысел "народного романа" вскоре был вытеснен другим - историческим романом из Петровской эпохи. К писанию романа о Петре Iи людях его времени Толстой приступил в
самом начале 1870 года и, порой ненадолго отрываясь для новых неотложных литературных и общественных дел, продолжал работу в течение почти трех лет. Но и этот роман пришлось отложить. Причину этого сам писатель объяснял так: "...я нашел, что мне трудно проникнуть в души тогдашних людей, до того они не похожи на нас". Была, по-видимому, и еще одна немаловажная причина: чем глубже Толстой проникал в личность Петра I, постигал своеобразие его нравственного облика и суть его практических дел, тем большую антипатию он испытывал к царю как к человеку и государственному деятелю. Его отталкивали в Петре жестокость и шутовство. Позднее Толстой недвусмысленно скажет: "Царь Петр был от меня очень далек". Как бы там ни было, роман о Петре остался ненаписанным; сохранились многочисленные наброски отдельных глав, в том числе свыше тридцати вариантов начала романа.Едва ли не самое знаменитое изречение Толстого - зачин романа «Анна Каренина»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Оно широко цитируется и принимается за бесспорную мысль самого Толстого. Мне оно всегда казалось спорным, и я даже с трудом мог его запомнить: счастливые семьи похожи друг на друга или несчастливые? Несколько раз проверял по тексту, а потом опять забывал, настолько обратимы все части этого высказывания. Может быть, как провокативное начало романа, средство озадачить и удивить это и хорошо, но как мудрость вряд ли основательно. Разве обратное не более верно? Ведь главное в семейном счастье - это любовь, чувство само по себе редкое, а при условии взаимности - редкое в квадрате.
Толстой и его герои это понимают не хуже нас с вами. «Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в бpаке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в тебе самом».
Любовь - чувство более сложное и странное, чем нелюбовь, и в любви люди менее похожи друг на друга, чем в нелюбви (отчуждении, равнодушии), потому что именно любовь выявляет в каждом его самое «свое», единственное. То же и со счастьем, в основе которого любовь. Как счастливые могут быть похожи, если любящие благодаря любви столь непохожи? «…Счастье бывает только в тебе самом»
Поэтому и изобразить счастье гораздо труднее, оно снаружи непроницаемо. И вообще счастье - очень штучный продукт, оно всегда в розницу, а несчастье - оптом. Войны, кризисы, революции, землетрясения, цунами… И нет такой же внезапной причины всеобщего счастья, кроме как окончание совместных несчастий (победа в войне, выход из кризиса). А как было бы хорошо: цунами со знаком плюс, затопление счастьем всего побережья! Счастьеизвержение, счастьетрясение... Но - не бывает.
А главное, что ведь и в «Анне Карениной» есть только одна счастливая семья - Левин и Китти. И она-то в самом деле ни на кого не похожа. Между семьями, переживающими разлад (Каренины и Облонские), есть сходство: измена, ревность, охлаждение, отчаяние, ссоры, замыкание, попытка забыть и простить… Между супругами Карениными и Облонскими разыгрывается сходный сюжет: в трагической и банально-комической тональностях. А вот сюжет Левина с Китти остается неповторим, не отражается ни в чьих зеркалах. Неужели сам Толстой не понимал этого, так начиная роман (про похожесть счастливых семей) и так заканчивая его (непохожестью единственной счастливой семьи)?
Прекрасно понимал, вот хотя бы в этом пассаже про Левина:
«Он думал, что его сватовство не будет иметь ничего похожего на другие, что обычные условия сватовства испортят его особенное счастье; но кончилось тем, что он делал то же, что другие, и счастье его от этого только увеличивалось и делалось более и более особенным, не имевшим и не имеющим ничего подобного» (ч. 4, гл. 16).
Вот именно: человек делает то же, что и другие, а счастье его особенное, «не имеющее ничего подобного». Что же, Толстой противоречит себе?
Вот еще одна выдержка из романа: о том, как трудно дается счастье и как оно непохоже не только на счастье других, но и на свои собственные представления о счастье.
«Левин был женат третий месяц. Он был счастлив, но совсем не так, как ожидал. На каждом шагу он находил разочарование в прежних мечтах и новое неожиданное очарование. Левин был счастлив, но, вступив в семейную жизнь, он на каждом шагу видел, что это было совсем не то, что он воображал» (ч. 5, гл. 14).
Опять Толстой противоречит себе, изображая счастье столь непохожим дажена мысль о счастье? Не слишком ли много противоречий? Или сам зачин нужно понять как насмешку, на которую попадаются столь многие читатели? Толстой «подбрасывает» мысль, на которую легко купиться, и потом шаг за шагом, эпизод за эпизодом развенчивает, «демонтирует» ее.
Ведь очень многие попадаются и на пушкинскую, гораздо легче распознаваемую насмешку: «Блажен, кто смолоду был молод…» Посмотрите в Инете - этот стих цитируется около двух тысяч раз, и, как правило, одобрительно, как мысль самого автора, к которой читатель без оговорки присоединяется. И, лишь дойдя до строки «А в тридцать выгодно женат», внимательный читатель задумается, а что же Пушкин хотел сказать? Может быть, он... того… издевается над этим «молодым смолоду»?
Но у Пушкина переход «заздравия» в «заупокой» слишком явен, в пределах одной строфы. А у Толстого растянут на целый роман. Потому и не замечают двойного, иронического смысла зачина, что он очень медленно развертывается в повествовании о двух несчастных семьях и одной счастливой. И если уж большинство недочитали, вернее, недодумали одну строфу «Онегина», то романа Толстого тем более недодумывают. Дочитывают до левинского счастья, забывая сопоставить с начальным тезисом. А ведь достаточно даже дойти через несколько строк до ближайшего эпизода о том, как все смешалось в доме Облонских, чтобы почувствовать толстовскую насмешку. Сам же Стива прекрасно осознает: «Есть что-то тривиальное, пошлое в ухаживанье за своею гувернанткой». И потом, после сцены с Долли: «И как тривиально она кричала, - говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. - И, может быть, девушки слыхали! Ужасно тривиально, ужасно».
И это-то должно свидетельствовать, что каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, а не тривиальнейшим, наиобщим образом? Можно ли такую «мудрость» принимать за чистую монету, как выражение авторской мысли? А ведь уже больше века прошло - пора бы заметить, что зачин к «Анне Карениной» имеет оборотный смысл, что счастье, каким оно выступает в романе, гораздо более единственно, удивительно, невероятно, ни на что не похоже, чем все эти вполне типовые и даже тривиальные несчастья с предсказуемым исходом.
То, что зачин звучит как насмешка, не означает, что Толстой сознательно насмешничает над читателем. Допускаю, что начальная сентенция романа нейтральна по интонации, не ядовита, не задириста: мысль заведомо не утверждается и не отрицается, а просто проговаривается как то, что можно говорить или думать и что дальше подвергнется испытанию. Для меня очевидно, что это пример «чужого слова» в авторской речи Толстого или, во всяком случае, такого слова, которое чужеет, отстраняется Толстым по ходу романа. Это типичная сентенция в духе великосветской моральной философии. Такое могли бы изречь Ларошфуко или Лабрюйер. На худой конец это может быть мысль самого Стивы Облонского, который одновременно и жалеет о случившемся, и пытается утешить себя. Но испытания сюжетом и жизнью эта мысль не выдерживает.
Экслибрис, Независимая газета, 24.9.2009
http://exlibris.ng.ru/subject/2009-09-24/1_plus.html?mthree=1
Мне отмщение, и Аз воздам
Часть первая
I
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме. Положение это продолжалось уже третий день и мучительно чувствовалось и самими супругами, и всеми членами семьи, и домочадцами. Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет смысла в их сожительстве и что на каждом постоялом дворе случайно сошедшиеся люди более связаны между собой, чем они, члены семьи и домочадцы Облонских. Жена не выходила из своих комнат, мужа третий день не было дома. Дети бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел вчера со двора, во время самого обеда; черная кухарка и кучер просили расчета. На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали в свете, — в обычный час, то есть в восемь часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза. «Да, да, как это было? — думал он, вспоминая сон. — Да, как это было? Да! Алабин давал обед в Дармштадте; нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но там Дармштадт был в Америке. Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, — и столы пели: Il mio tesoro и не Il mio tesoro, а что-то лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же женщины», — вспоминал он. Глаза Степана Аркадьича весело заблестели, и он задумался, улыбаясь. «Да, хорошо было, очень хорошо. Много еще что-то там было отличного, да не скажешь словами и мыслями даже наяву не выразишь». И, заметив полосу света, пробившуюся сбоку одной из суконных стор, он весело скинул ноги с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения в прошлом году), обделанные в золотистый сафьян туфли, и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся рукой к тому месту, где в спальне у него висел халат. И тут он вспомнил вдруг, как и почему он спит не в спальне жены, а в кабинете; улыбка исчезла с его лица, он сморщил лоб. «Ах, ах, ах! Ааа!..» — замычал он, вспоминая все, что было. И его воображению представились опять все подробности ссоры с женою, вся безвыходность его положения и мучительнее всего собственная вина его. «Да! она не простит и не может простить. И всего ужаснее то, что виной всему я, виной я, а не виноват. В этом-то вся драма, — думал он. — Ах, ах, ах!» — приговаривал он с отчаянием, вспоминая самые тяжелые для себя впечатления из этой ссоры. Неприятнее всего была та первая минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной; к удивлению, не нашел ее и в кабинете и, наконец, увидал ее в спальне с несчастною, открывшею все, запиской в руке. Она, эта вечно озабоченная, и хлопотливая, и недалекая, какою он считал ее, Долли, неподвижно сидела с запиской в руке и с выражением ужаса, отчаяния и гнева смотрела на него. — Что это? это? — спрашивала она, указывая на записку. И при этом воспоминании, как это часто бывает, мучало Степана Аркадьича не столько самое событие, сколько то, как он ответил на эти слова жены. С ним случилось в эту минуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно уличены в чем-нибудь слишком постыдном. Он не сумел приготовить свое лицо к тому положению, в которое он становился перед женой после открытия его вины. Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным — все было бы лучше того, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы головного мозга», — подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой. Эту глупую улыбку он не мог простить себе. Увидав эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли, разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком жестоких слов и выбежала из комнаты. С тех пор она не хотела видеть мужа. «Всему виной эта глупая улыбка», — думал Степан Аркадьич. «Но что ж делать? что ж делать?» — с отчаянием говорил он себе и не находил ответа.Сюжетные линии в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина »
Слайд 2
Семья всегда была и будет "онтологическим" центром любых общественных и личных потрясений и катаклизмов: войн, революций, измен, ссор, вражды так же, как и мира, любви, блага, радости и т.п. Семейную модель человеческих отношений Толстой рассматривал в качестве универсальной, общезначимой основы братства, любви, прощения, так как именно родным людям мы склонны прежде всего прощать, терпеть от них обиды. И вместе с тем только в рамках семейной жизни, родственных связей могут возникать явные отклонения от "закона любви", вопиющие нарушения принципов человечности и нравственности, которые в других ситуациях не выглядят столь, когда с полным основанием можно сказать, что "враги человеку домашние его". И Толстой глубоко переживал все эти ситуации, познав и агрессивность, и лукавство, и многообразие такого зла.
Слайд 3
Толстой был убежден, что "род человеческий развивается только в семье". Следовательно, ее разрушение в его глазах было чревато самыми страшными последствиями для всего человечества. Семья есть основание, исток и рода, и личности. Она необходима для существования как "общего", так и "личного". Если "общее" - человеческий род, народ, общество, государство - не может обойтись без семьи, то и отдельный человек, согласно Толстому, только в семье живет полноценной, серьезной жизнью. Общая необходимость в форме глубокой личной потребности. А у современников писателя исчезло должное понимание семьи, ее глубочайшего значения в жизни отдельного человека и общества.
Слайд 4
Роман “Анна Каренина ” вначале был задуман как большое эпическое произведение на тему семейной жизни. Но постепенно, по мере вхождения героев в рамки описываемой эпохи, роман стал наполняться широким социальным содержанием. В результате Толстой не только показал кризис старой семьи, покоившейся на лживой общественной морали, но и, противопоставив искусственной жизни в семье естественные отношения между супругами, попытался наметить пути выхода из этого кризиса.
Слайд 5
В романе Толстого соединены три сюжетные линии - истории трех семей. Эти три истории одновременно и похожи, и различны. Анна выбирает любовь, губя семью. Долли, жена ее брата Стивы Облонского, ради счастья и благополучия детей, примиряется с изменившим ей мужем. Константин Левин, женясь на юной и очаровательной сестре Долли, Кити Щербацкой, стремится создать истинно духовный и чистый брак, в котором муж и жена становятся одним, сходно чувствующим и думающим существом. На этом пути его подстерегают искушения и трудности. Левин теряет понимание жены: Кити чуждо его желание к опрощению, сближению с народом.
Слайд 6
“Анна Каренина ” начинается словами: “Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему”. И дальше: “Все смешалось в доме Облонских ”. Потом мы видим еще более несчастливую семью - Карениных. На наших глазах создается и рождается третья такая же, лишенная покоя и счастья, семья - Анны и Вронского. И только семья Константина Левина и Кити показана счастливой. Но сколько волнений и горя пережили Левин и Кити, прежде чем они создали свою семью!
Слайд 7
Истории героев, очевидно, развиваются параллельно и разнонаправленно: Кити и Левин от разочарования, тяжелых переживаний приходят к прочному и спокойному семейному счастью. Анна и Вронский неуклонно и неотвратимо движутся навстречу трагедии. Связь Кити и Левина, есть жизнь, отношения Анны и Вронского развиваются под знаком смерти. "Как счастливо вышло тогда для Кити, что приехала Анна, - сказала Долли, - и как несчастливо для нее, Вот именно наоборот, - прибавила она, пораженная своею мыслью. - Тогда Анна так была счастлива, а Кити себя считала несчастливою. Как совсем наоборот!". Наоборот чему? Наоборот представлениям о счастье и благе, которые царят в обществе.
Слайд 8
Причина противоположности судеб героев - в различном отношении их к семье и браку. Эти взгляды не сталкиваются на публичной арене споров и диспутов, поэтому и невозможна, принципиально невозможна событийная, сюжетная связь двух линий. Но суть воззрений героев вполне раскрывается их жизнью, их судьбой.
Слайд 9
Семья Стивы Облонского
Уже в самом начале произведения дается краткая, но емкая характеристика этой семьи: «Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет смысла в их сожительстве и что на каждом постоялом дворе случайно сошедшиеся люди более связаны между собой, чем они». Для самого Стивы семья - чисто внешняя оболочка, необходимая часть общественного устройства. Показательные его рассуждения о том, что не может же он в самом деле быть верным своей жене. Он «раскаивался только, что не умел лучше скрыть от жены...»
Слайд 10
Однако Облонский не лишен положительных качеств, добр, честен, «он чувствовал тяжесть своего положения и жалел жену, детей и себя самого». Когда жена прощает его, Степан Аркадьевич испытывает счастье и радость, его мир вновь обрел устойчивость. Но, вероятнее всего, потом все будет по-прежнему, разве что он, действительно, будет тщательнее скрывать свои увлечения. Очень точно характеризует понимание семьи такими, как Стива, его сестра Анна в беседе с Долли Облонской: «как-то у них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим.
Слайд 11
Семья Карениных
Семья Карениных раскрывает уже иной тип отношений. Долли вспоминает, что ей «не нравился самый дом их; что-то было фальшивое во всем складе их семейного быта». Хотя Каренин - совершенно иной тип человека, чем Стива, но их понимание семьи во многом близко. Для Алексея Александровича Каренина семья - не более чем узаконенная форма отношений. Каренин все же понимает, что он бессилен, что «все против него и что его не допустят сделать то, что казалось ему теперь так естественно и хорошо, а заставят сделать то, что дурно, но им кажется должным».
Слайд 12
Мнение света, традиции общества оказываются для него более значимы, ведь человек этот живет, руководствуясь, прежде всего, рассудком, разумом. За ним стоит целый мир, чуждый человечности. Можно сказать, что Каренин - один из элементов государственного механизма. Таким образом, семейная драма Анны приобретает более глубокий смысл. Речь идет уже о столкновении живой человеческой души с системой общественных установлений. Трагедия героини становится не только личной, но приобретает и социальную окраску.
Слайд 13
Анна и Вронский
Попытка Анны и Вронского создать семью терпит крах. Для него семья это дело - вещи абсолютно разные, он лишен единства и слитности всех интересов, что является отличительной чертой любимых героев Толстого, тех, кому он доверяет выражение собственных взглядов. По мнению автора, кроме истинной любви людей должны связывать и другие интересы. Вронский, хотя и любит Анну неподдельно, но приоткрывает ей лишь часть своей души. А в этом случае невозможно создать счастливую семью. Для большинства героинь Л.Н.Толстого идеальная семья - истинное и единственное счастье. Идеал Анна Карениной - любовь бескомпромиссная, убедившись, что для нее нет надежды на такое чувство, не видя смысла в жизни, она покончила с собой.
Слайд 14
Семья Константина Левина
Иной путь выхода из подобной ситуации пытается найти в романе Константин Левин. Именно этот герой осуществил свой семейный идеал. Но, сделавшись счастливым семьянином, Левин и переживает трагедию, которая заставляет его не раз думать о самоубийстве. Для него семья - главное условие духовно содержательной, истинно нравственной и трудовой жизни. В конце романа Левин все же выражает искреннюю надежду, что его жизнь «не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!». Таков выход, найденный для себя персонажем. Для него, как и для автора, строить свою семью - это строить жизнь и наоборот. Два этих процесса связаны неразрывно.
Слайд 15
Проблема семьи - одна из определяющих в духовных исканиях Л.Н.Толстого. В романе «Анна Каренина» автор показал новый аспект в теме, которая интересовала его и в других произведениях, например в «Войне и мире». В романе-эпопее герои связывали решение личных проблем с участием в деле общенациональном, в войне 1812 года. В «Анне Карениной» отражено иное время, новые обстоятельства. В этих условиях каждый из героев, в первую очередь, занят собой, своими проблемами, своим домом, то есть своей семьей.
Слайд 16
Л.Н.Толстой писал: «Чтоб произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль. Так, в «Анне Карениной» я люблю мысль семейную...». Автор остался верен своим взглядам на взаимосвязь личного, семейного и «мысли народной». Так, Левин, пытаясь разрешить личные проблемы, размышляет о судьбе всей русской нации и даже человечества в целом. Он идет по пути нравственных исканий, как Болконский или Безухов. То, что проявляются результаты его духовного развития, в первую очередь, в «мысли семейной», характерно для нового периода в творчестве Л.Н.Толстого.
Посмотреть все слайды
